Ректор Московского института открытого образования профессор Алексей Львович Семенов объяснил, почему российские школьники уступают своим сверстникам на престижных международных соревнованиях. В интервью «Полит.ру» он рассказал о том, почему нашей школе необходима модернизация целого ряда предметов. Интервью взяла Евгения Красавцева.

 

В этом году власти Москвы впервые представили официальный рейтинг столичных школ. Рейтинг был составлен по двум критериям: успехам школьников на олимпиадах и результатам ЕГЭ. Насколько это объективно, какой бы параметр оценки вы еще включили? 

 

Я не уверен, что мы с вами одинаково понимаем слово «объективно». Я понимаю это так — есть некоторые данные, измерения, оценки, которые не зависят от того, кто именно измеряет, оценивает и вычисляет.

В этом случае те критерии, которые были положены в основу рейтинга лучших учебных заведений Москвы, — результаты ЕГЭ и успехи на олимпиадах — максимально объективны.

Соответственно, данный метод рейтингования школ также можно считать объективным.

Получается, что школы, которые попали в первую пятерку-десятку этого рейтинга, действительно можно считать лучшими школами Москвы?

А это уже другой вопрос. Давайте отнесемся к этому не объективно, а субъективно. Очень ведь важно не только то, что школа сумела привлечь сильных и способных в том или ином отношении детей. Также нужно обращать внимание на учебные заведения, которые работают с детьми послабее, с учениками, не говорящими совсем по-русски, или с детьми, у которых проблемы со здоровьем. Конечно, работа таких школ для общества и для страны не менее важна.

Стоит отметить еще одно обстоятельство. Поскольку вычисляются абсолютные результаты, к примеру, тех же победителей олимпиад, то маленькие школы оказываются в менее выгодном положении. Вообще в Москве существует общая тенденция к укрупнению школ. Но надо понимать, что в городе предложение укрупнить школы оказывается хоть и привлекательным, но в массовом масштабе малореалистичным. Этот процесс должен занимать, наверное, десятилетия, ведь необходимо и строить школы на больших площадях, которых нет, а этажность - ограничена, и объединять школы, где уже имеются работающие коллективы.

Также очень важно смотреть на то, что происходит с ребенком в процессе обучения. Если, например, он приходит в пятый класс из начальной школы с плохими отметками по всем предметам, а за пятый и шестой классы учителям удалось добиться того, чтобы у него была четверка по математике и он более-менее грамотно стал писать, то это огромное достижение, и такую школу тоже надо поддержать.

Значит, в таких рейтингах было бы неплохо учитывать не только итоговые результаты, но также прогресс учеников в процессе обучения?

Конечно, очень важно смотреть на динамику, прогресс ребенка, когда оцениваешь качество работы учителя, школы и системы образования в целом.

В первую десятку этого рейтинга вошли хорошо известные родителям и представителям педагогического сообщества учебные заведения. Соответственно, им достанется и большее финансирование. Правильно ли материально поощрять тех, кто и так является лидером?

Школы, набирающие детей, которые хотят и могут учиться, и учителей, которые могут обеспечить более высокий уровень подготовки этих высокомотивированных детей, на протяжении последних десятилетий получали статусы лицеев, гимназий, центров образования. Они привлекали различных специалистов — педагогов дополнительного образования, психологов. Соответственно, эти школы стоили государству дороже. В последнее десятилетие, когда начали вводить нормативное финансирование, чтобы сохранить и поддержать эти учебные заведения и не нарушать их деятельности, были введены нормативы финансирования, которые отличались в зависимости от того, была ли это обычная школа, или школа с углубленным изучением отдельных предметов, или же речь шла о лицеях, гимназиях и центрах образования. Все они получили разные нормативы финансирования на одного ребенка.

Новая московская власть отменила эту «выдачу денег за статус» и решила давать их за результат. Это вполне понятная и разумная позиция.

При реализации этой позиции соблюдался также принцип неснижения финансирования учреждений и зарплаты их работников.

Дополнительно к этому гранты, которые были выданы школам, попавшим в лидеры обсуждаемого рейтинга, в сумме с новым нормативом в большинстве случаев дали для многих школ большее финансирование, чем то, которое они раньше получали «за статус». Но вообще все школы выиграли, так как фонд заработной платы был увеличен.

Но может быть, стоит оказывать дополнительную поддержку школам, которые работают с трудными детьми или с детьми, для которых русский язык не является родным? Учителя там совершают работу не менее важную, чем педагоги, которые помогают развиваться сильным детям.

Что касается школ, работающих с детьми с ограниченным возможностями здоровья, то в этом году на них тоже были выделены гранты. Но там и норматив другой. На ребенка, у которого проблемы со здоровьем, Москва, как и другие регионы, выделяет дополнительные средства. На таких детей, которые учатся индивидуально, в дистанционной системе, действительно уходит много денег, меньше, чем при их надомном обучении, а качество обучения - выше. Так что об этой категории учеников государство и власти Москвы тоже заботятся.

В то же время, мы не даем больше денег на ребенка, который победил на олимпиаде или проявляет те или иные признаки одаренности. Для таких учеников существуют программы дополнительного образования.

Если же говорить о детях, для которых русский язык не является родным, которые нуждаются в культурно-языковой адаптации, то для них в Москве существуют ряд специальных программ и школ русского языка, которые работают в режиме дополнительного образования, после уроков. Но пока на это в Москве и других регионах выделяется недостаточно средств. Видимо, это такая историческая инерционность, хотя речь идет о важнейшей проблеме в системе общего образования, в жизни города и страны.

Остро стоит нехватка кадровых ресурсов. Наш институт готовит десятки учителей, которые осознают эту проблему и приходят на повышение квалификации, чтобы потом работать с детьми, для которых русский язык не родной. Но этого мало, нам нужно готовить ежегодно несколько сотен специалистов. Необходимо, чтобы каждый такой ребенок имел пару часов занятий в неделю как минимум. Нужно рекомендовать родителям проводить диагностику в возрасте двух-трех лет и выделять детей, которые нуждаются в такой адаптации, чтобы они получали помощь в детском саду или ходили на соответствующие занятия вне сада.

Либо нужно строить стенку для всех мигрантов (естественно, государство к этому не готово), либо заниматься такими детьми.

Проблема сложная, она существует во многих странах и в Москве будет только нарастать.

То есть в Москве должен большее распространение получить предмет «русский как иностранный»?

Я противник термина «русский как иностранный». Я бы скорее говорил о программах культурно-языковой адаптации к той социальной среде, в которой ребенок живет уже в данный момент.

В конце февраля состоялось заседание президиума Госсовета, на котором министр образования Андрей Фурсенко заявил, что школам, которые организуют наилучшим образом работу по развитию детской одаренности, можно было бы предоставить более широкие права по набору школьников на конкурсной основе. Но разве сейчас сильные школы не делают то же самое?

Да, такое право предоставлено школам действующим законом «Об образовании». Насколько мне известно, хорошо себя зарекомендовавшая в работе с одаренным детьми 57-я школа широко это практикует, и этот статус будет еще более ясно выражен в нормативной базе для этой школы. Действительно, это обычная практика для старшеклассников, поскольку старшая школа у нас профильная. Я считаю, что каждый школьник, который заканчивает 9 класс, должен сдавать государственную итоговую аттестацию (ГИА) по всем предметам того профиля, на который он идет.

Что касается Андрея Александровича, то он действительно сослался на существующую норму. В то же время надо понимать, что многие нормы и рекомендации министерства мало выполняются и требуется их постоянно повторять.

Дмитрий Медведев неоднократно говорил, что работа с одаренным детьми должна получать дополнительное финансирование. Я бы сказал, что отдельного внимания достойна работа с высокомотивированными детьми, которые сами после уроков или в выходные ходят на дополнительные занятия, выполняют все задания учителя. Неужели это желание не надо профинансировать?

Давайте начнем даже не с одаренных детей, победителей олимпиад, а с детей, которые хотят учиться. На почве этого и развивается одаренность.

Некоторые эксперты говорят о том, что российская школа не дает ученикам практических знаний и навыков, что детей учат только пересказывать тексты и решать задачки, но не учат мыслить, поэтому мы уступаем школьникам из других стран на олимпиадах и других международных соревнованиях.

Тут кое-что хотелось бы уточнить. Во-первых, речь идет не о проигрышах в олимпиадах. Олимпиада — это как раз научное соревнование и там важно именно научное знание. Есть другие виды международных соревнований, которые в большей степени ориентированы на комплексное знание и приложение его к тем или иным областям деятельности. Например, престижные соревнования, которые происходит в США в области технологии и науки, где от ученика требуют не решение задачи, а собственный проект.

Наши школьники действительно проигрывают в международных сравнительных исследованиях, прежде всего в том, что называется PISA (Programme for International Student Assessment). Это сравнительное исследование компетенций учащихся в области математики и естественных наук, в котором роль играют не академические знания, а умение понять, какое отношение имеет реальная ситуация к математическому уравнению, составить это уравнение, решить и проанализировать результаты с точки зрения реальной жизни.

Для обычный детей гораздо важнее, как они сумеют применить свои математические знания к реальной жизненной ситуации. В этом смысле мы действительно проигрываем.

Наше образование не только по математике, но и по многим другим предметам, слишком академично и дает в первую очередь такое академическое знание, которое пригодится при получении высшего образования. Но еще до обучения в вузе хотелось бы разбираться в том, что происходит вокруг тебя, используя при этому математику, химию, биологию. В разных странах этот процесс происходит по-разному. Где-то даже утрачивается умение строго мыслить и строго рассуждать. И это отнюдь не самое лучшее, что происходит.

Многие задания из PISA вообще математически некорректны, например, нарисован некоторый график и для того, чтобы его анализировать, нужно привлечь понимание того, что этому графику соответствует в реальной жизни. А в российском учебнике таких задач нет, там все математически корректно. Задач, где требуется привлекать «знание жизни», у нас в математических задачниках нет, поэтому, естественно, мы в PISA проигрываем. Я думаю, в течение ближайших нескольких лет реальная математика, а также физика, химия придут в школьную жизнь. Но эти изменения надо форсировать и фокусироваться на них.

Кроме PISA есть и другое исследование, которое называется TIMSS. Оно даже больше относится к математике, и там наши результаты совсем неплохие, мы находимся выше 10 места. Но это не значит, что надо останавливаться. Действительно, необходима модернизация целого ряда предметов, в том числе математического образования. В нем должны быть области математики, которые появились и интенсивно развиваются в последние сто лет, необходимы для разработки и использования информационных технологий, а не только те, которые 400 лет назад изобрели.

Давайте теперь поговорим о самых младших школьниках. Что вы думаете про курсы, которые организуются при школах? Посещение их не является обязательным, но как правило гарантирует поступление ребенка именно в это учебное заведение. Кроме того, зачастую такие курсы платные, и стоят немалых денег. Родители называют их «взяткой, растянутой во времени».

Очевидно, что некоторым детям перед школой необходима дополнительная подготовка. Я говорю сейчас и о тех дошкольниках, для которых русский язык не является родным. Долг родителей перед детьми — обеспечить такую подготовку. Бесплатно или за деньги — это уже другой вопрос. Если государство им поможет в реализации родительского долга, то слава Богу, если нет, то это ляжет на их плечи. Такая же подготовка нужна детям, у которых имеются ограничения психического здоровья.

Формально запрещена ситуация, при которой посещение дошкольных курсов гарантирует поступление в ту или иную школу.

Поэтому в договоре о платных услугах указано, что результаты обучения не гарантируют поступления, чтобы родители четко осознавали, что в обмен на деньги они получают только конкретную образовательную услугу. Странно говорить о том, что это взятка. Конечно, коррупция бывает, но в данном случае родители платят за работу педагога с их ребенком.

Но я бы не стал рекомендовать всем детям поголовно записываться на эти курсы. В принципе, наши школы должны обеспечить соответствующую образовательную программу для всех детей с нормальным уровнем психического и языкового развития. То есть ребенок не обязан уметь читать, приходя в первый класс. Многие дети умеют. Это и хорошо, и плохо. Плохо потому, что расслабляет ребенка - он забегает вперед и у него могут не выработаться некоторые учебные навыки. Конечно, в 57-й школе все дети перед поступлением в первый класс умеют немного читать, писать и считать и большинство из них проходят подготовительные курсы.

Приветствуете ли вы планирующийся переход на электронные учебники?

В метро сейчас очень много людей, которые держат в руках не обычную книжку, а электронную. Есть идея в таком виде представить все школьные учебники. Мне трудно сказать, что в этом может быть неправильного или вредного по сравнению с обычными школьными учебниками. Это будет фактически та же самая книжка, но весящая в 10 раз легче, чем комплект обычных учебников, и в миллион раз легче, чем книги, которые туда реально поместились. Поэтому здесь нечего обсуждать, это направление современного развития технологии.

С другой стороны, сейчас возникает новая учебная ситуация, при которой само понятие учебника сильно трансформируется.

Например, развивается направление педагогики, при котором ребенок не пассивно воспринимает информацию, а сам конструирует ее, экспериментируя и собирая во дворе, интернете или каких-то других книгах. Это новая система образования, которая реализуется в московской начальной школе. В такой ситуации учебник — не единственный источник знаний. В этом смысле электронный учебник включает и электронную лабораторию, электронную творческую мастерскую, позволяющую собирать и преобразовывать информацию.

Уже сейчас школы ведут диалог с родителями через Интернет — вводятся электронные журналы, учителя начинают общаться с родителями по электронной почте. Скоро, наверное, и родительские собрания будут проводиться по Skype. Как вы относитесь к этим нововведениям?

Если мама не работает, может, ей и хочется приехать после уроков к учительнице, сесть рядом с ней и по душам поговорить. А если ты только-только после работы успеваешь что-то купить в магазине, прибежать домой и по Skype включиться в родительское собрание, одновременно при этом готовя ужин для троих детей, то тут уже не до походов в школу. Вот я сегодня должен идти на родительское собрание, так как у нас в школе не проводят собрания через Интернет, но, конечно, я бы тоже предпочел Skype.

Что для вас было определяющим при выборе школы: ее репутация, близость к дому, конкретные учителя, соученики и их родители, показатели по ЕГЭ, методика обучения что-то еще?

В первую очередь мы смотрели на конкретного учителя. К сожалению, не всегда удавалось это сделать. Как правило, мы беседовали с директором и понимали, какая у него общая установка.

А во-вторых, оказывалось, что для разных детей нужны разные школы.

У меня всего девять детей, но практически все они учатся или учились в разных школах.

Иногда очень сложно было определить, что конкретно ребенку нужно, порой возникало недоверие к школе. Казалось, что ребенок получает недостаточно знаний, что он заслуживает большего, мы переводили его в более сильную, академичную школу, а потом оказывалось, что это катастрофа и лучше вернуться в более гуманную, человеческую школу.

Несколько лет назад наш сын как раз пошел в подготовительный класс в 57-ю школу. В итоге нам сказали, что не стоит мальчика туда отдавать, так как там будут слишком напряженные и интенсивные нагрузки, которые только загубили бы его. И мы согласились с этим, доверяя педагогам.

В какую школу вы бы никогда не отдали своего ребенка или что является безусловным показателем к смене школы?

Я бы никогда не отдал ребенка в школу, где есть наркотики.

Хотелось бы обсудить с вами еще своеобразный опыт Великобритании. В начале марта сообщалось, что школам Великобритании было поручено отменить обязательную домашнюю работу для учеников младших классов после многочисленных жалоб родителей. По мнению министра образования страны, вместо уроков родители могли бы читать детям книги, смотреть передачи или посещать с ними вместе выставки, которые имеют отношение к пройденному материалу. Как вы относитесь к данной инициативе?

Во-первых, и в Великобритании, и в России размер домашних заданий зависит от школы, а еще больше — от учителя. В Великобритании инициаторами этой отмены были именно учителя, а не родители. За домашнее задание были инспекторы.

Что касается России, то здесь есть норма, по которой домашняя работа не может превышать половину классной работы. На эту норму никто сейчас не обращает внимания.

Лет 10 назад мы по поручению Любови Петровны Кезиной (руководитель департамента образования Москвы — прим. «Полит.ру») подготовили приказ Департамента, в очередной раз призывающий учителей ограничивать размер домашних заданий. Но на этот приказ тоже все наплевали, хотя Кезина и пользуется очень большим авторитетом.

Было бы правильно, если бы в электронной образовательной среде фиксировалось время выполнения как классных, так и домашних заданий, а отечественные методические службы обращали внимание на то, в какой степени наши дети перегружены. Вообще детей надо учить быстро делать домашнее задание, чтобы они сосредоточивались на поставленной задаче. Ведь очень много времени расходуется впустую — ребенок считает ворон, отвлекается.

Когда ученик час сидит над простеньким упражнением — это серьезная проблема.

Пусть он выполняет его 10 минут, сделает не все, но зато будет понятно, что он эти 10 минут делал. Научить ребенка саморегуляции — это гораздо важнее и полезнее для жизни, чем заставить его выучить правила русского языка.

Конечно, объемы домашней работы должны быть ограничены, но здесь тоже нужно каждый случай рассматривать индивидуально, вести мониторинг здоровья ребенка.

Перегружать детей — вредно, но не менее вредно их недогружать, ведь воспитание лентяев не входит в наши планы.