Фурсенко считает, что существующие зарубежные рейтинги образования необъективны. «В некотором смысле любой рейтинг — инструмент конкурентной борьбы. Осознанно или неосознанно это инструмент влияния» — так министр отреагировал на отсутствие российских университетов в первой сотне рейтинга репутации вузов Times Higher Education, лидируют в котором американские, британские и японские университеты. Он пообещал проверить объективность критериев, по которым вычисляется рейтинг. «Научный» министр Фурсенко мог бы выступить взвешеннее. В частности, напомнить, что в 2010 г. МГУ занял в нем 33-е место и такие резкие колебания не делают чести авторам рейтинга. 

Вопросы к точности оценок Times и Thomson Reuters есть. Научный руководитель Института развития образования ВШЭ Исак Фрумин отмечает, что в отличие от Шанхайского рейтинга, который готовится по объективным показателям — индексу цитируемости, количеству исследовательских работ и научных наград, британский более субъективен. Цитируемость, качество преподавания, научно-исследовательскую работу, долю иностранцев и доход от научных работ (всего 13 показателей) оценивают эксперты. Их число в нынешнем рейтинге выросло почти на треть, что могло отразиться на позиции ведущего вуза России. Однако нельзя объяснять низкие оценки отечественных вузов только предвзятостью зарубежных экспертов. Они отражают нынешнюю ситуацию в отечественном высшем образовании и науке. В Шанхайском рейтинге позицию МГУ тоже нельзя назвать блестящей: он делит 51-75-е места. В списке 500 лучших мировых вузов кроме МГУ Россия представлена только Петербургским университетом, который находится в четвертой сотне Шанхайского рейтинга.

Сетования Фурсенко на предвзятость иностранных оценок типичны для отечественных чиновников. Желание изъять у зарубежных аудиторов право оценивать ситуацию в России и передать это право отечественным проверяющим проявляли многие бюрократы. На днях глава администрации президента Сергей Иванов обвинил в необъективности зарубежные рейтинги уровня коррупции (в частности, рассчитываемые Transparency International) и предложил создать отечественный.

Можно также вспомнить экс-губернатора Свердловской области Эдуарда Росселя, который предлагал в 2006 г. учредить Евразийский суд по правам человека, чтобы россияне не жаловались в Страсбург. Или недовольство председателя Высшего арбитражного суда Антона Иванова рассмотрением тяжбы Бориса Березовского и Романа Абрамовича в Лондоне. Можно еще поставить под сомнение зарубежные рейтинги свободы прессы, Индекс развития человеческого потенциала, Doing Business и мировой рейтинг конкурентоспособности. И опираться, например, на политический атлас МГИМО, согласно которому Россия занимает 27-е место в мире по индексу государственности.

Вопрос в целеполагании. В одной из предвыборных статей Владимир Путин призвал поднять Россию в рейтинге инвестиционной привлекательности на 100 ступеней вверх. Если российские бюрократы хотят улучшить реальное положение в порученной сфере, необходим независимый аудит. Если Фурсенко желает сделать российское образование конкурентным на мировом рынке, нужно повысить качество преподавания и научных исследований отечественной высшей школы, продвигать их работы в авторитетные научные издания, рекламировать достижения отечественных университетов. Чтобы Нобелевская премия выпускников Физтеха Андрея Гейма и Константина Новоселова улучшила рейтинг их alma mater. Нежелание слушать неприятные оценки означает, что они стремятся найти более выгодное освещение ситуации. Но тогда надо быть последовательными. Нужно не только вводить собственные рейтинги, но и возвратить дореволюционную систему мер и весов, допетровское летосчисление и жить по собственному времени и календарю.