Данная работа посвящена развитию культуры в годы царствования российской императрицы Елизаветы Петровны (1741 – 1761 гг.). Актуальность этой темы заключается в необходимости более точно прояснить значение культурных изменений в России после эпохи Петра I и закрепившихся в общественной жизни во время правления Елизаветы Петровны. Научная важность поставленной проблематики определяется хронологической параллельностью и существенным совпадением “культурной революции” в России в XVIII в. и эпохи Просвещения в Западной Европе. Поэтому непосредственной целью предлагаемого исследования будет рассмотрение культурного сдвига в России, вызванного петровскими реформами и тесно взаимосвязанного с просветительской культурой и наукой западноевропейского общества того времени. В процессе изучения культурных явлений елизаветинской эпохи (наука и образование, религия, архитектура, музыка, живопись, народная культура и быт и т. д.) мы попытаемся выявить характерные черты духовной жизни русского народа этого “переломного” времени, сочетание и взаимосвязь в ней национального и интернационального, общеевропейского и специфически российского. В соответствии с этими задачами и будет построено изложение материала в главах представленной работы. Особое внимание будет также уделено рассмотрению “общественно-политического фона” культурной эволюции России при императрице Елизавете Петровне, что позволит оценивать ее феномены не изолированно, а в совокупности с другими сферами социальной жизни (включая субъективный фактор общественной деятельности в лице выдающихся деятелей данной эпохи).

Таким образом, данная работа является попыткой комплексного изучения культурной жизни периода правления Елизаветы Петровны, рассматриваемой в контексте развития всей российской культуры в XVIII в. с ее “дерзким” новаторством и традиционалистски консервирующей преемственностью.  

I. Основные черты социальной и культурной жизни России в середине XVIII века

1.1. Российская империя в эпоху правления Елизаветы Петровны

Эволюция культуры эпохи Елизаветы Петровны оказалась тесно связанной с культурным развитием России в первой четверти XVIII в. и, прежде всего, с мощнейшим процессом ее “европеизации”, предпринятой Петром I. Метафорически этот процесс можно назвать “прорубанием окна в Европу”, а реально он выражался в строительстве новой столицы Санкт-Петербурга на берегах Балтийского моря, названной символически “Окном в Европу”. Новая столица России явилась символом европеизации страны в противовес старой столице Москве, олицетворявшей собой прежнюю “московскую старину”. “Европеизация” выразилась в широком заимствовании западноевропейских образцов во всех сферах жизнедеятельности общества и, в первую очередь, в сфере быта и культуры. Российская культура первой четверти XVIII в. развивалась под влиянием трех взаимосвязанных процессов, истоки которых проявились еще в предшествующем столетии: происходило дальнейшее обмирщение культуры, усиливалось личностное начало, наконец, преодолевалась ее национальная замкнутость. “Но, отмечая преемственность культуры петровского времени с культурой XVII в., следует подчеркнуть”, - пишут Н.И. Павленко, В.Б. Кобрин, В.А. Федоров, - “что это было не плавное развитие, лишенное качественных сдвигов, а скачок, сопровождавшийся появлением многочисленных новшеств.”

Многое из того, что появилось при Петре I, возникло впервые: первая печатная газета, первый музей, первый регулярный город, первые специальные учебные заведения, первые ассамблеи, первые отечественные художники – портретисты и т. д. В то же время многое из того, что в XVII в. лишь пробивало себе дорогу и проявлялось в виде тенденций развития, в годы преобразований приобрело столь бурный рост и масштабность, что создавалось впечатление об отсутствии преемственности с предшествующим временем. Таковы гражданское зодчество, переводная литература и печатание книг светского содержания, обмирщение храмовой архитектуры, установление культурных связей с другими народами.

Царствование императрицы Елизаветы Петровны представляет блестящую эпоху в российской истории. Как отмечает К. Валишевский: “ Она была дочерью Петра Великого. Родившись вдали от трона, она была вознесена на него, потому что в ее жилах текла кровь величайшего из русских и одного из самых замечательных людей, когда-либо существовавших. В силу своего происхождения от Петра Великого и, несмотря на выдающееся участие иностранцев в ее восшествии на престол, ее царствование ознаменовалось, между регентством Бирона или Анны Леопольдовны и правлением Екатерины Ангальт-Цербстской, таким расцветом национального чувства, какое России  не скоро еще пришлось пережить.”

 Для подобного утверждения были определенные основания, хотя это было время дворцовых переворотов, сотрясавших один за другим российский императорский двор. Сама Елизавета Петровна пришла к власти в результате дворцового переворота в ночь с 24 на 25 ноября 1741 г. В 2 часа ночи этого дня Елизавета в сопровождении преданных ей Братьев Шуваловых, Воронцова и лейб-хирурга Лестока появилась в казармах Преображенского полка и, напомнив солдатам, что она – дочь Петра Великого, приказала им следовать за собой. Гвардейцы восторженно присягнули новой императрице и по ее указанию арестовали и отправили в крепость Анну Леопольдовну, Антона Ульриха, Левенвольда, Остермана, Миниха, вице-канцлера Головкина и самого младенца-государя Ивана Антоновича, представителя Брауншвейгской семьи. В тот же день был издан краткий манифест о восшествии на престол Елизаветы Петровны. В манифесте сторонники и виновники немецкого засилья при русском дворе в годы правления Анны Ивановны (“Бироновщина”) и регентства Анны Леопольдовны обвинялись в заговоре, они должны были нести заслуженное наказание. Начался отъезд иноземцев из России, особенно немцев. Короновалась царица 25 апреля 1742 г. в Москве.

На долю императрицы выпало немало неразрешимых объективных противоречий, сдерживавших развитие общественных отношений в России на переломе века. Созданная Петром государственная машина стала противостоять интересам не только податного сословия, но и  значительной части дворянства. К 40-м годам разбуженные Петром социальные силы значительно усложнили политический процесс. Порожденная петровскими реформами и крепнувшая с каждым десятилетием имперская бюрократия, темное и своекорыстное в большинстве своем поместное дворянство, “гвардейские полки” и примыкавшее к ним политически просвещенное дворянское меньшинство, доведенное до отчаяния крестьянство – вот неполный перечень достаточно активных сил, политические устремления которых радикально и непримиримо расходились. И это была важная составляющая петровского наследия. Таким образом, первой задачей елизаветинского правительства было установление политического баланса.   

В целом для правления Елизаветы Петровны характерен ряд очень важных положительных сторон. Она, прежде всего, решительно покончила с пронемецким режимом в системе управления государством и призвала к деятельности новое поколение русских людей, не делая при этом различия между знатными вельможами и мелкопоместными дворянами. Елизавета Петровна неизменно оставалась патриоткой в самом лучшем смысле этого слова и постоянно покровительствовала всему национальному. Правление Елизаветы Петровны было достаточно гуманным для того времени и лишено оголтелой антииностранной ксенофобии (абсолютное отрицание всего иноземного). Перестала свирепствовать Тайная канцелярия, отошла в прошлое ужасная и бессмысленная практика “слова и дела государева”. Императрица не только не подписала ни одного смертного

приговора, но и отменила фактически в России смертную казнь и остановила массовую практику изощренных пыток и истязаний, процветавших во времена Бирона.

Новая императрица упразднила Кабинет министров, восстановила Главный магистрат, ликвидированный Верховным Тайным Советом. Были восстановлены также Мануфактур – и Берг-коллегии, слитые ранее с Коммерц-коллегией под тем предлогом, что “одно дело в разных руках обретается”. Было объявлено также о том, что Сенату возвращается вся полнота власти, которой он располагал в петровское время. Все эти факты свидетельствуют о том, что Елизавета Петровна действительно серьезно стремилась ориентироваться на некоторые образцы властвования своего отца, подчеркивая тем самым некую преемственность с ним. Однако и Елизавета Петровна не могла обойтись без учреждения, несколько напоминавшего Верховный Тайный Совет  и Кабинет министров, - во время Семилетней войны возникло постоянно действовавшее совещание, стоявшее над Сенатом и названное Конференцией при высочайшем дворе. В работе Конференции участвовали руководители военного и дипломатического ведомств, а также лица, специально приглашенные императрицей.

То есть, мы можем констатировать, что в вопросах устройства государственного управления Елизавета Петровна стремилась вернуться к началам своего отца. Однако добиться в этом деле желаемых результатов в полной мере ей не удалось. И в первую очередь ее методы управления были лишены моментов деспотизма и жестокости, характерных для Петра I. Пожалуй, Елизавета Петровна явилась одной из самых романтических фигур в ряду властвовавших в том веке российских государынь, правление которых можно определить как женодержавие, сочетающееся с господством многочисленных фаворитов противоположного пола.

Придя к власти Елизавета застала войну со Швецией. После непродолжительных военных действий шведы отступили и в 1743 г. они согласились на мир, уступив России области Финляндии к востоку от реки Кюмени. В последующие годы с 1756 г. Россия в союзе с Австрией, Францией и Швецией приняла участие в Семилетней войне против Пруссии, которая закончилась со смертью Елизаветы, приходом к власти Петра III, немедленно прекратившего войну.

Относительной стабильностью отличалось в это время и хозяйственное положение страны. Прогресс в сельском хозяйстве выражался главным образом в вовлечении в хозяйственный оборот новых земель. В результате крестьянской, помещичьей и монастырской колонизации  осваивались новые земли на Урале и Предуралье, в южных районах страны. Повысилась товарность как крестьянского, так и особенно помещичьего хозяйства. Эта линия развития крепостного хозяйства проявлялась в росте дворянского предпринимательства и в интересе крепостников к агротехническим улучшениям. Важнейшим потребителем товарного зерна было государство, заготавливавшее ежегодно миллионы пудов продовольствия м фуража прежде всего для нужд армии и флота. В связи с развитием в стране легкой промышленности появился спрос на технические культуры и шерсть. Лен и пеньку помещики сбывали владельцам парусно-полотняных и канатных мануфактур. К середине XVIII в. некоторые помещики на базе собственного сырья и крепостной рабочей силы организуют вотчинные мануфактуры. Также в помещичьих хозяйствах широкий размах в это время получило винокурение. Для винокурения помещики использовали все излишки зерна собственного производства. Правительство, идя навстречу дворянам, объявило в 1754 г. винокурение дворянской монополией.

Более широкие возможности для сбыта продуктов сельского хозяйства повысили интерес помещиков к агрономии. Вопросам агротехники вотчинные инструкции приказчикам XVIII в. уделяют значительно больше внимания, нежели в предшествующее время. “Краткие экономические, до деревни следующие записки”, составленные в 1742 г. известным историком В.Н. Татищевым, рекомендуют введение четырехпольного севооборота. Татищев считает необходимым развивать в вотчинах овцеводство, от которого может быть получена “великая прибыль”.

Дворянское предпринимательство, попытки приспособить крепостное хозяйство к развивающимся товарно-денежным отношениям, однако, часто не приносили ожидаемых результатов. Доходность поместий продолжала отставать от потребностей их владельцев, привыкших к роскоши. Даже такой богач, как граф Шереметев, владелец 800 тыс. десятин земли, брал ссуды не только у купцов, но и у своих разбогатевших крепостных.

Вместе с тем не прекращался рост дворянского землевладения как за счет колонизации, так и за счет продолжавшихся пожалований. Например, принимавшие участие в перевороте в пользу Елизаветы Петровны лейб-гвардейцы получили в дар от новой императрицы 14 тыс. душ мужского пола. Брату фаворита Елизаветы Петровны графу К. Г. Разумовскому было пожаловано ок. 100 тыс. душ. Вовлечение крепостного хозяйства в товарно-денежные отношения вызывало недовольство дворян обязательной службой, так как ее бремя лишало их возможности принимать личное участие в организации вотчинного хозяйства и приспособления его к рынку. Поэтому они настойчиво добивались наряду с облегчением условий службы сокращения ее сроков. Так была отменена бессрочная служба дворян. В целях лучшего содержания имений один из сыновей дворянской семьи освобождался от службы для его управления. Остальным сыновьям срок службы ограничивался 25 годами, после чего они могли уходить в отставку.

Итак, обязанности дворян сокращались. В то же время расширялись их права над крепостными крестьянами. Правовое положение крестьян определялось правительственными указами и вотчинными инструкциями. Указом правительства сбор подушной подати с крепостных крестьян был предан их владельцам – помещикам. Даже верноподданическую присягу за крестьян стали приносить помещики. О границах власти помещиков над крепостным населением деревни можно судить по вотчинным инструкциям, до мелочей регламентирующих хозяйственную инициативу крестьян, их семейную и духовную жизнь. Приказчик должен был следить и за тем, чтобы крестьянин без его ведома не выезжал в город на рынок, и за тем, чтобы крепостные девушки не засиживались в невестах, и за тем, чтобы все крестьяне регулярно посещали церковь.

Крепостнические порядки, господствовавшие в деревне, интенсивно проникали и в новую отрасль хозяйства – крупную промышленность. В итоге крепостническая среда захлестнула появившиеся ростки капиталистических отношений в крупном производстве. В середине XVIII в. принудительный труд стал господствующей формой труда во всех отраслях промышленности. Таким образом происходило развитие крепостничества вширь и вглубь. Проводившиеся в стране ревизии, а также введение паспортной системы сократили число свободных людей и ограничили передвижение населения из одного района в другой. В итоге создавалась ситуация, при которой темпы роста промышленности значительно опережали темпы предложения рабочей силы. Наконец, немаловажное значение имело и то обстоятельство, что на заграничном рынке изделиям русских мануфактур приходилось конкурировать с промышленными изделиями стран, в которых либо существовали феодальные отношения, но не было крепостного права, либо уже господствовали полностью капиталистические отношения. В конечном итоге конкурировали между собой разные системы общественных отношений. Русские промышленники достигали успехов в этом соперничестве усилением внеэкономического принуждения. Так во время проведения второй ревизии (1743 – 1747 гг.) правительство вновь прибегло к закрепощению наемных рабочих. Промышленники имели еще два источника пополнения предприятий рабочей силой: право покупки крестьян к мануфактурам, предоставленное в 1721 г., а также массовую приписку к заводам государственных крестьян. Труд приписных и крепостных крестьян, а также работников, отданных в “заводскую крепость” по указам 1730 – 1740 гг., почти полностью вытеснил наемный труд в крупной промышленности (и на казенных, и на частных предприятиях).

Расширение привилегий дворянства и засилье иностранцев оказали известное влияние на торгово-промышленную политику правительства. Высокие охранительные пошлины, установленные тарифом 1724 г. были выгодны русским промышленникам, но они ущемляли интересы дворянства, являвшегося основным потребителем импортных товаров, а также интересы иностранных купцов, торговавших с Россией. Новый тариф (1731 г.) не носил столь явно выраженного покровительственного характера, самая высокая пошлина составляла 20 % стоимости товара, причем такой пошлиной были обложены товары второстепенного значения: писчая бумага, бутылки, пуговицы и т. д. Заключенный в 1734 г. русско-английский торговый договор в большей мере был выгоден английским, нежели русским, купцам, так как он разрешал русским купцам ввозить в Англию только русские товары, в то время как англичанам предоставлялось право продавать России товары, произведенные в других странах. Самая важная привилегия, предоставленная договором английским купцам, состояла в праве вести транзитную торговлю с Ираном. Этим самым русские купцы лишались прибылей от посреднической торговли. Снижение ввозных пошлин заметно уменьшило достигнутый при Петре I уровень активности торгового баланса. Вместе с тем снижение пошлин имело и положительное значение, так как по сравнению с концом первой четверти XVIII в. внешнеторговый оборот России в 1749 г. увеличился почти в два раза. Основным покупателем русских товаров оставалась Англия.

Важным актом торговой политики правительства была отмена в 1754 г. внутренних таможенных пошлин и мелочных сборов. Во внутренней торговле к середине XVIII в. все еще сохранились пережитки феодальной раздробленности. При заключении каждой сделки внутри страны в пользу казны надлежало платить таможенную пошлину. Кроме того, с купцов взимали отвальные и привальные, весчие, с водопоя, с клеймения хомутов, с найма извозчиков и т. д. Сбор таможенных пошлин, равно как и мелочных сборов, тормозил развитие всероссийского рынка. После их отмены правительство компенсировало потери от сбора внутренних пошлин увеличением сборов от внешней торговли. Инициатором отмены таможенных пошлин и сборов был П.И. Шувалов, представлявший интересы той части дворянства, которая принимала активное участие в торговле, винных подрядах, промышленных компаниях. Проведение этой меры было выгодно и купцам, так как с ней связано оживление внутренней торговли.

В целом все данные мероприятия правительства, стимулирующие развитие внешней и внутренней торговли, способствовали усилению не только торгового, но и культурного общения с государствами Западной Европы и внутри Российской империи между ее разными частями. Таким образом, параллельно торговому обмену шли и процессы широких культурных связей, происходило “открывание” России внешнему миру, преодоление ее изоляции.

 Двадцатилетнее царствование Елизаветы Петровны оказалось одним из самых спокойных, мирных и не жестоких в истории России, по крайней мере в XVIII веке. Внутренняя политика Елизаветы отличалась стабильностью и нацеленностью на рост авторитета государственной власти. По целому ряду признаков заметно, что курс взятый императрицей был первым шагом к политике просвещенного абсолютизма. В области внешней политики правительство Елизаветы в общем держалось пути, отчасти указанного Петром Великим, отчасти зависящего от складывающейся международной обстановки и от тогдашнего положения главнейших западноевропейских государств. Культурная политика Елизаветы Петровны как бы в концентрированном виде выразила программу, включающую двоякого рода движение – центростремительное к России и центробежное из нее, то есть одновременно ориентация на  московскую старину, на национальные ценности (поиск национальной идеи) и продолжение с некоторыми корректировками “европеизации”, начатой Петром I в начале века.

Как бы в подведении итогов можно сказать, что не только исторические события и искреннее желание Елизаветы вернуться назад – к порядкам отца, но и само то время царствования императрицы повлияли на культурную жизнь ее эпохи, ведь само по себе елизаветинское двадцатилетие – это эпоха выбора, эпоха великих возможностей. Все это, откладывая отпечаток друг на друга, влияло на ход культурной жизни.